Троцкий и экономическая наука

В.Н. Чеченцев

Между тем совершенно очевидно, что Троцкий, бывший одним из руководителей Советской республики, а затем СССР, сыграл выдающуюся роль в становлении теории и практики строительства социализма в стране.

Выход на русском языке (в переводе с английского языка) книги профессора Политехнической экономии Университета г. Торонто Ричарда Б. Дэя "Лев Троцкий и политика экономической изоляции" [2], впервые опубликованную ещё в 1973 году, позволяет в немалой степени расширить наше понимание тех плодотворных и острых дискуссий, которые происходили в первые годы Советской власти в рядах правящей партии большевиков при формировании и проведении экономического курса страны на первоначальной стадии построения социалистического общества.

Дэй поставил перед собой сложную задачу – проанализировать экономическую политику Советской власти после её утверждения и до конца 1920-х годов в условиях капиталистического окружения, в формировании которой важное место принадлежало Троцкому.

Дэй не марксист, поэтому вряд ли можно согласиться с ним по кардинальным вопросам теории научного социализма. Тем не менее, являясь представителем серьёзной школы теоретической политэкономии, он предлагает обоснованную трактовку ряда моментов истории того времени, видной роли Троцкого в них.

Дэй справедливо замечает, что нет адекватной трактовки политико-экономической позиции Троцкого, "…поскольку неправильной была сама постановка вопросов" [3]. Её искали в политической сфере его взглядов, а необходимо принять во внимание экономическую составляющую их. "Главный вопрос для Троцкого, – утверждает Дэй, – состоял не в том, сможет ли Россия построить социализм до того, как произойдёт мировая революция, а в том, каким образом создавать оптимальную систему планирования с учётом разделения труда – как на тот момент, так и в будущем" [4].

Но доказывает автор книги этот важный вывод, искусственно противопоставляя два периода советской истории ("военный коммунизм" и "НЭП") под углом зрения проблемы изоляции страны от передовых капиталистических стран и отношения к ней Троцкого и других руководителей большевистской партии. Не соглашаясь с мнениями ряда обществоведов относительно причин политического поражения Троцкого, Дэй видит её в решительном повороте Троцкого от позиции изоляции Советской России от экономических связей с передовыми капиталистическими странами к позиции интеграции с капиталистическим миром, неприятия им принятого партией курса на построение социализма в отдельной стране, якобы проникнутой "идеей полного изоляционизма" [5].

Как будет показано ниже, смена партийного курса и позиции Троцкого определялись скорее не из-за теоретической недооценки роли экономических связей с передовыми капиталистическими странами, а оценкой вероятности установления нормальной взаимовыгодной торговли с ними. Поскольку автор рассматривает период "военного коммунизма" в свете господства концепции политической и экономической изоляции, главная роль в разработке которой принадлежала Троцкому, рассмотрим подробнее его аргументацию.

Вот какое объяснение Дэй даёт формированию политики "военного коммунизма": "В ноябре 1917 года власть захватили большевики. Ленин и его соратники действовали исходя из иллюзорной надежды на мировой пролетариат и на собственные силы, и были убеждены, что при необходимости смогут найти правильные политические решения. Начавшись с наивной веры в то, что социализм каким-то образом сам собой расцветёт на обломках капитализма, революция из разгула анархии вскоре превратилась в систему деспотического экономического контроля. Гражданская война продолжала расширять пропасть между классическими идеалами социализма и реальными экономическими задачами. Менее чем за два года появилась модель экономической организации, которая во многих отношениях явилась прототипом сталинских пятилетних планов 1930-х годов. По иронии судьбы, главным создателем этой системы был Троцкий" [6].

Как видим, автор рассматривает переход Советской республики к политике "военного коммунизма" как результат полной неспособности руководства партии большевиков к трезвой оценке международной и внутренней обстановки. В этой связи нелишне напомнить слова В. И. Ленина, высказанные им в апреле 1918 года в работе "Очередные задачи Советской власти", опровергающие утверждения Дэя о наивной вере большевиков в лёгкость социалистического строительства: "Создав новый, советский тип государства, открывающий возможность для трудящихся и угнетённых масс принять деятельнейшее участие в самостоятельном строительстве нового общества, мы разрешили только небольшую часть трудной задачи. Главная трудность лежит в экономической области: осуществить строжайший и повседневный учёт и контроль производства и распределения продуктов, повысить производительность труда, обобществить производство на деле" [7].

Что же касается до утверждения Дэя об "иллюзорной надежде на мировой пролетариат", то революции в Германии и Австро-Венгрии в конце 1918 года, существенно облегчившие выживание молодой Советской республики, лучше всего свидетельствуют о достаточно трезвой оценке большевиками международной обстановки. Уместно в этой связи привести слова Троцкого, сказанные им 14.08.1926 года: "Эпоха эта (военный коммунизм – прим. В.Ч.) отошла в прошлое не как случайность, не как ошибка, а как необходимый этап в развитии революции. Правильно понять тогдашнюю постановку хозяйственных и иных вопросов можно только поняв эпоху военного коммунизма в её исторической закономерности и в её исторической ограниченности» [8]. Трудно согласиться с Дэем, что главным создателем системы военного коммунизма был Троцкий. Но, несомненно, Троцкий внёс большой вклад в постановку мер обязательной трудовой повинности и милитаризации экономики.

В каком положении оказалась Советская республика к концу Гражданской войны зимой 1919 года? Это было состояние глубочайшего экономического кризиса. Национальный доход России составлял лишь одну треть от уровня 1913 года, промышленное производство сократилось впятеро, сталеплавильные заводы были использованы на одну сороковую часть своих мощностей. Близко к параличу было состояние транспорта, голод и холод царили в городах. В этих тяжелейших условиях руководители партии большевиков не отказывались от попыток налаживания экономических связей с капиталистическим Западом. Дэй приводит выдержку из доклада Троцкого на партийной секции ВЦСПС 12 января 1920 года: "Если бы мы могли выписать от немцев и англичан сразу 2000 паровозов, машин, мастеров и техников, получить сырьё и продовольствие, то в наше экономическое положение вторгся бы новый фактор, который чрезвычайно улучшил бы положение" [9].

Именно на этот период падает особенно продуктивная работа Троцкого как одного из руководителей большевистской партии и Советского государства по разработке экономической стратегии Советской власти. В декабре 1919 года Троцкий внёс на обсуждение ЦК тезисы, заключавшие предложения по созданию системы всеобщей мобилизации труда, аналогичной призыву на военную службу. Уже от имени ЦК тезисы были положены в основу обсуждения на IX съезде партии. Дэй отмечает: "С учётом последующих событий уместно отметить, что предложения Троцкого явились логическим завершением принятия ряда нескоординированных мер. К началу 1920 года он оказывал огромное влияние на принятие решений благодаря своему авторитету, заработанному в результате блестяще организованной обороны Петрограда. Такому талантливому помощнику Ленин был готов предоставить, хотя бы на некоторое время, неограниченные полномочия" [10].

Поэтому совсем нелогично выглядит суждение Дэя, что Троцкий на съезде "…в корне неверно трактовал мнение партии" [11]. Ведь и сам автор признаёт, что тезисы Троцкого в окончательном виде были утверждены ЦК партии 22.01.1920 накануне IX съезда партии. Тезисы, получившие обоснование в докладе Троцкого по вопросам экономической политики, были положены за основу резолюции съезда о хозяйственном строительстве и были приняты единогласно при трёх воздержавшихся. "Позиции Ленина и Троцкого на съезде были очень схожими", – констатирует Дэй [12].

Надо заметить ещё, что подробно остановившись на отдельных вопросах, рассмотренных съездом, критических выступлениях отдельных делегатов, Дэй не уделил внимания одному из важнейших решений, отражённых в резолюции по хозяйственному строительству, а именно п. 2: Единство хозяйственного плана. В нём говорилось: "Основным условием хозяйственного возрождения страны является неуклонное проведение единого хозяйственного плана, рассчитанного на ближайшую историческую эпоху (выделено - В.Ч.), При опирающемся на новые завоевания техники проведении указанного плана надлежит во главу угла технической стороны дела поставить широкое использование электрической энергии, примерно в такой последовательности, соответственно основным этапам проведения общехозяйственного плана: 1. Разработка плана электрификации народного хозяйства и осуществление программы-минимум электрификации..." [13].

Вопреки скептическому отношению на первых порах к "единому плану" среди части партийного руководства, именно это решение оказалось наиболее жизнеспособным и выдержало испытание временем.

Заключительным событием уходившей эпохи военного коммунизма стало принятие VIII Съездом Советов в декабре 1920 года резолюции по вопросу электрификации, одобрившей план электрификации как первого шага великого хозяйственного начинания строительства нового общества.

Будучи ревностным поборником партийной дисциплины, Троцкий энергично пытался претворять на практике принципы милитаризованной экономики. В ближайшей перспективе это проявилось в его деятельности по восстановлению транспорта, защите им назначенства в Цектране, призыве к "перетряхиванию" профсоюзов, "сращивании" в ВЦСПС. Предпринятые усилия в этом направлении не встретили понимания в рядах партии, в определённой мере способствовали возникновению кризисных явлений в партийном и государственном руководстве. В повестку дня постучался НЭП.

Дэй в соответствии со своей концепцией рассмотрения экономических отношений в свете концентрированного выражения политики рассматривает военный коммунизм как проявление политики изоляции, пришедшей в противоречие с жизненными условиями Советской России. Троцкому он отводит ведущую роль в проведении этой политики, которой противостояли такие видные партийные и государственные деятели, как Рыков и Сокольников. "Переход к НЭПу стал в большой степени возможен, – утверждает Дэй, – благодаря тому, что изоляционистская позиция уступила место альтернативной теории интеграции, которую Рыков пытался вынести на обсуждение ещё на IX съезде партии". [14]. Без достаточных оснований автор утверждает, что приверженностью к своему "амбициозному проекту" уже «… к лету 1920 года Троцкий приобрёл себе огромное количество политических врагов" [15], а после XI съезда РКП (б) в марте 1922 года был отстранён «…от решения экономических вопросов" [16].

Такая трактовка положения Троцкого в партийном и государственном руководстве в начальный период НЭПа некорректна. Троцкий был тем деятелем Политбюро ЦК, который одним из первых почувствовал необходимость существенных перемен в экономической сфере страны. Ещё перед IX съездом он обратился в ЦК с предложением о замене продразвёрстки продовольственным налогом для поднятия личной заинтересованности крестьян в увеличении сбора сельскохозяйственных продуктов, но тогда эти предложения не были приняты. Предоставляю слово И. Дойчеру, описавшему работу Троцкого в этот период (помимо руководства военным комиссариатом): "Троцкий энергично занялся новыми экономическими и социальными вопросами, который поставил перед страной НЭП, и ни в коем случае не рассматривал НЭП через призму революционного фундаментализма. Погрузившись в проблемы финансов промышленности, торговли и сельского хозяйства, он направлял в Политбюро и ЦК конкретные политические предложения,… призвал на помощь всё своё вдохновенное красноречие, чтобы защитить совсем не вдохновенное "отступление", и выступал как толкователь НЭПа на III и IV Конгрессах Коминтерна в 1921-м и 1922 годах [17].

А разве неоднократные предложения Ленина на Политбюро ЦК назначить Троцкого заместителем председателя Совнаркома, где ему пришлось бы курировать экономический блок комиссариатов, не свидетельство по-прежнему высокого авторитета Троцкого? Важное пропагандистское значение имела и статья Троцкого "Хозяйственное состояние Советской России с точки зрения социалистической революции", тезисы к которой были предварительно одобрены Лениным, помещённая в "Правде", а затем неоднократно переиздававшаяся.

Желая подкрепить свою концепцию дилеммы экономической изоляции, Дэй даёт крайне субъективную трактовку политической линии партийного руководства в начальный период НЭПа. Вот его слова: "Весной 1922 года для партии большевиков настал период испытаний. Вскоре после того, как стало понятно, что Ленин неизлечимо болен, между его потенциальными преемниками началась жестокая и продолжительная борьба за единоличную политическую власть. Вопросы экономической политики сразу же стали одним из основных аспектов этой борьбы. Ленин завёл своих соратников в дебри и теперь, умирая, не мог указать им верной дороги. Пути построения социализма всё ещё не были определены. Смятение, царившее в умах, порождало желание сначала понять, в каком направлении двигаться, а затем создать новую веру и силой обратить в неё народ. Растерянность наступила после провала политики Сокольникова в 1922 году, а некоторая определённость появилась лишь в конце 1924 года, после того, как Сталин объявил о новой доктрине построения социализма в одной стране [18]. Такая трактовка практически игнорирует принятое на X съезде принципиальное решение о переходе к НЭПу. Партия продемонстрировала политическую гибкость при сохранении стратегического курса на построение социализма. В своей резолюции "Об экономической политике", принятой на Десятой Всероссийской конференции РКП (б) в мае 1921 года она заявила: "Коренная политическая задача момента состоит в полном усвоении и точном проведении всеми партийными и советскими работниками новой экономической политики. Эту политику партия признаёт установленной на долгий, рядом лет измеряемый период времени и требует от всех проведения её с безусловной тщательностью и добросовестностью" [19].

Во 2-й части книги, озаглавленной "Политика экономической изоляции", рассмотрены перипетии внутрипартийной политической борьбы, выражавшиеся через столкновение точек зрения по экономическим вопросам осуществления НЭПа, закончившиеся поражением Троцкого и левой оппозиции и утверждением политики партии на построение социализма в одной стране. Подробно освещён ход дискуссии, состоявшейся на XII съезде партии. Как известно, Троцкий по поручению ЦК на съезде выступил с докладом о промышленности, тезисы которого были единодушно одобрены состоявшимся накануне съезда пленумом ЦК. Тезисы этого доклада, явившиеся итогом работы комиссии под руководством Троцкого, в ходе её работы подверглись правкам, не изменивших их основного содержания. Поэтому вряд ли можно согласиться с точкой зрения Дэя, "...что деятельность комиссии зашла в тупик" [20].

Попутно укажем, что Дэй (со ссылкой на архив Троцкого) указал, что в состав комиссии вошли Каменев и Дзержинский, не желавшие, по мнению Дэя, выступать в поддержку руководителя комиссии. Как свидетельствует стенограмма съезда, этих фамилий в составе комиссии нет. Излагая содержание выступлений ряда делегатов на съезде, Дэй драматизирует их критические замечания по отдельным вопросам, поднятым в докладе Троцкого. Хотя это вполне естественно для обсуждения одного из важнейших вопросов повестки дня съезда. "Непоследовательность тезисов, предложенных комиссией по промышленности, проявилась и в резолюции съезда. Единую партийную линию так и не удалось выработать", – подытоживает Дэй [21].

Увидев в содержательной дискуссии только проявление "непримиримых позиций и политической вражды" [22], Дэй не сумел увидеть главного. Подготовленные комиссией тезисы ЦК и сделанный Троцким доклад о промышленности – это выдающиеся документы теоретического творчества, определявшие конкретные направления работы всех звеньев управления экономикой страны, а не только промышленности, на начальном этапе строительства социализма. Вот важнейшие темы, затронутые в докладе Троцкого: о необходимости партийного руководства экономикой, чтобы направить развитие страны на путь социализма, о роли социалистического накопления для финансирования государственной промышленности, о внимательном отношении к крестьянскому хозяйству, обеспечивающем доверие крестьянских масс к пролетариату, о ликвидации "ножниц" между высокими ценами на промышленные товары и низкими на продукты сельского хозяйства, о важнейшей задаче совершенствования планирования всей экономики в условиях сосуществования социалистической промышленности и рынка, о необходимости вести наступательную политику в области экономики, чтобы изжить в сравнительно обозримом будущем НЭП. Убедительна аргументация Троцкого в отношении директивного планирования всего народного хозяйства страны. Троцкий, глубоко проанализировав опыт работы плановой комиссии ВСНХ, оставил чрезвычайно ёмкую формулу планирования в условиях НЭП: "Вопрос о планировании есть по существу вопрос о руководстве" [23].

Вопреки бытующему до сих пор среди многих обществоведов мнения о приверженности Троцкого к теории рыночного социализма, приведём категорическое утверждение Троцкого на этот счёт, не оставляющее малейших сомнений в его приверженности научному социализму Маркса-Энгельса-Ленина: "Новую политику мы завели для того, чтобы на её основе и в значительной мере её же методами победить её. Как? Умело пользуясь действием законов рынка... вводя в их игру аппарат нашего государственного производства, систематически расширяя плановое начало. В конечном счёте это плановое начало мы распространим на весь рынок, тем самым поглотив и уничтожив его. Другими словами, наши успехи на основе новой экономической политики автоматически приближают её ликвидацию, её замену новейшей экономической политикой, которая будет социалистической политикой" [24].

Отметим, что доводы доклада Троцкого способствовали внесению в резолюцию о промышленности указания на важнейшее место Госплана как главного штаба государственного хозяйства в системе управления экономикой. Резолюция съезда по промышленности была единодушно принята съездом, а доклад Троцкого завершился, как свидетельствует стенограмма XII съезда партии, «бурными, долго не смолкающими аплодисментами».

После того, как в апреле 1925 года Троцкий был снят с поста Председателя Реввоенсовета СССР, он получил назначение на должность заместителя председателя Госплана. Осуществляя руководство Концессионным Комитетом, Электротехническим управлением и Научно-техническим управлением, Троцкий в немалой степени способствовал выполнению тех задач, которые он формулировал ещё совсем недавно. Именно тогда Троцкий весьма оптимистично рассматривает возможность построения социализма в СССР: «Европейская и мировая система хозяйства представляет сейчас такое нагромождение противоречий, – не толкающих вперёд, а на каждом шагу подкапывающегося под него, – что история в предстоящие годы предоставит нам достаточно оказий к выигрышу экономического темпа, если мы используем, как следует быть, все ресурсы нашей собственной и мировой экономики. А мы намерены это сделать.» [25].

При рассмотрении острых дискуссий, проходивших в партии в середине 1920-х годов, Дэй рассматривает победу большинства ЦК партии во главе со Сталиным как победу курса изоляции. Этот курс ассоциируется им в связи с принятой на XIV съезде программой построения социализма в отдельной стране. Дэй утверждает, что Троцкий к 1925 году "полностью перешёл с позиций изоляционизма на платформу теории интеграции. К этому времени его политические противники прониклись идеей полного изоляционизма" [26].

Здесь мы вынуждены обсудить, что Дэй понимает под теорией интеграции и идеей (теорией) полного изоляционизма. "Сторонники изоляции, – сообщает Дэй, – как следует из самого термина, рассматривали Россию отдельно от мировой экономики. Сторонники интеграции, напротив полагали, что, несмотря на создание в стране политической системы нового образца, Россия так или иначе должна восстановить утраченные позиции в мире" [27].

Зададимся вопросом, были ли в рядах партии большевиков сторонники изоляции в смысле, приданном им автором? Нет, не было. Убедительно в этой связи выглядит приводимое Дэем суждение Каменева из его доклада на X съезде партии: "Никогда мы не ставили себе задачи построить коммунистический строй в одной изолированной стране" [28]. И говоря о наличии у партийных лидеров "двух более или менее отчётливых точек зрения" на этот счёт, он, противореча себе, вынужден признать, что "между их приверженцами имелись несущественные разногласия" [29].

Принятая партией программа построения социализма в отдельной стране никоим образом не свидетельствовала о намерении страны Советов отгородиться от остального мира. Совершенно неосновательно выглядит утверждение Дэя: "Советская индустриализация теперь прочно ассоциировалась с теорией социализма в одной стране. Социализм в одной стране, в свою очередь, определялся как экономическая автаркия" [30].

Читаем резолюцию XIV съезда ВКП (б) по отчётному докладу ЦК: "В области экономического строительства съезд исходит из того, что наша страна, страна диктатуры пролетариата, имеет "всё необходимое для построения полного социалистического общества" (Ленин). Съезд считает, что борьба за победу социалистического строительства в СССР является основной задачей нашей партии" [31]. Разве есть в этой резолюции какой-нибудь намёк отгородиться от капиталистического мирового хозяйства в интересах более высоких темпов социалистического строительства?

После заключения Рапалльского договора 16.04.1922 года во время Генуэзской конференции, означавшего окончание международной изоляции Советской республики, партия и советское правительство постоянно прилагали усилия для налаживания взаимовыгодного сотрудничества с передовыми капиталистическими странами. При заключении соглашений их экономическая составляющая занимала видное место. Ярким подтверждением сказанному является судьба Рапалльского договора, в котором предусматривалось плотное экономическое сотрудничество Советской России с Веймарской республикой. До 1935 года Германия занимала 1-е место во внешней торговле СССР. Торговые отношения сохранялись на достаточно высоком уровне и после прихода к власти в Германии фашистского режима. 19.08.1939 между СССР и Германией было подписано Торгово-Кредитное Соглашение, предусматривавшее выгодные для СССР условия кредита для закупки германских товаров, прежде всего промышленного оборудования.

Успешно развивались экономические связи СССР также с США, Англией, Бельгией, Голландией и другими капиталистическими странами. И. Сталин в отчётном докладе на XVIII съезде партии в своей характеристике внешней политики СССР заявил: "Мы стоим за мир и укрепление деловых связей со всеми странами, стоим и будем стоять на этой позиции, поскольку эти страны будут держаться таких же отношений с Советским Союзом, поскольку они не попытаются нарушить интересы нашей страны".

В условиях обострившейся идеологической борьбы, начиная с XIV съезда партии, между большинством членов ЦК во главе со Сталиным, и оппозицией, лидерами которой стали Троцкий, Зиновьев, Каменев, теоретический вопрос о построении социализма в одной стране стал искусственно объединяться с вопросом изоляции от мировой экономики.

ВКП (б) приняла историческое решение строить социализм, опираясь на собственные возможности, не считаясь с трудностями, сопутствующими ускоренной индустриализации и форсированной коллективизации сельского хозяйства.

Чтобы понять жёсткость принятого решения, нужно оценить по достоинству прозорливые слова Сталина, сказанные им 4.02.1931 года на 1-й Всесоюзной конференции работников социалистической промышленности: "Мы отстали от передовых стран на 50-100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут [32].

Партия большевиков не выбрасывала за борт возможности победы пролетариата в других странах, но готовила страну к напряжённой работе по успешному строительству социализма в СССР, видя в этом интернациональный долг перед пролетариатом всех стран.

Надо отдать должное Дэю, заметившему изменение позиции Троцкого в отношении возможности построения социализма в одной стране. Желая противопоставить свои взгляды как линию Ленина и большевиков взглядам Сталина и его сторонников, Троцкий теперь настаивает на невозможности построения социализма в национальных границах. Этим шагом Троцкий, по мнению Дэя, «…закрепил миф о якобы существовавшем «троцкизме» [33].

Анализируя экономические воззрения Троцкого после его политического поражения и изгнания из СССР, Дэй приписывает ему переход на позиции рыночного социализма. В свете основных работ Троцкого этого периода можно убедиться в том, что Троцкий, оторванный от живой советской действительности, не сумел разглядеть замечательный прогресс советского общества, вступившего в середине 1930-х годов в стадию раннего социализма. Поэтому его во многом справедливая критика экономических ошибок советских плановиков, не всегда учитывавших требования рынка, не может рассматриваться как отказ от принципа директивного планирования при социализме, при котором рынка как такового нет.

Через всю книгу, при всех частных правильных выводах, Дэй проводит мысль о неизбежном поражении в конечном счёте строительства нового социалистического общества в СССР. Неудивительно, что при всей симпатии к личности Троцкого в концовке книги он изображает Троцкого неудачником: «Борьба за построение социализма была всем делом жизни Троцкого, однако результаты этой борьбы оказались более чем скромными» [34]. Такая оценка деятельности Троцкого совершенно не вяжется с его выдающейся ролью в истории СССР. Хочется напомнить автору и читателю вдохновенные слова самого Троцкого из книги "Преданная революция", как нельзя лучше характеризующие его вклад в дело строительства социализма в СССР: "Гигантские достижения промышленности, многообещающее начало сельско-хозяйственного подъёма, чрезвычайное возрастание старых промышленных городов, возникновение новых, быстрое увеличение численности рабочих, подъём культурного уровня и потребностей – таковы бесспорные результаты Октябрьской революции, в которой пророки старого мира хотели увидеть могилу человеческой цивилизации. С господами буржуазными экономистами спорить более не о чем: социализм доказал своё право на победу не на страницах "Капитала", а на хозяйственной арене, составляющей шестую часть земной поверхности, не языком диалектики, а языком железа, цемента и электричества. Если б даже СССР, в результате внутренних трудностей, внешних ударов и ошибок руководства, потерпел крушение, что, как мы твёрдо надеемся, не случится – остался бы, как залог будущего, тот неискоренимый факт, что только благодаря пролетарской революции отсталая страна совершила менее чем в два десятилетия беспримерные в истории успехи".